Современные тенденции указывают на то, что молодые люди до 30 лет могут подсознательно мнить себя подростками. Из-за этого многие остаются жить с родителями и довольно поздно взрослеют.
Это особенно сильно бросается в глаза, если сравнить с молодежью древней Руси, особенно с прекрасной половиной человечества.
Например, примерно с 11 века девушки могли выходить замуж в 13 лет. Это было нормально, ведь в 35 лет женщины воспринимались старухами с детьми и внуками! И приходилось хвататься за возможность выйти замуж как можно быстрее, иначе вас записывали в старые девы и считали затворницей.
До брака девушки не могли общаться с мужчинами. Их действительно запирали дома, заставляли целый день молиться и шить приданное. Общаться дозволялось только с родными и няньками. Выходить разрешали только в церковь, да и то под присмотром отца, брата или дяди.
Откуда такая строгость? Разумеется, цель одна – сохранить невинность до свадьбы. Если девушка вдруг родила ребенка до брака, то позор накладывался на всю семью, а ее могли выгнать из дома.
При таком раскладе браки часто составлялись по расчету, где жених и невеста видели друг друга впервые только на свадьбе. Мужчины обычно женились с 15 лет, но часто девушек выдавали за более старших кавалеров. Хотя официально невеста могла отказаться, что бывало редко из-за давления родителей.
Что же было после свадьбы? Ну, жизнь нашей 13-летней жены ярче не становилась. Она опять была затворницей, но уже в доме мужа. Традиционным было воспитание женщины за счет побоев. В доме висела плеть, которой муж должен был «очищать» любимую по поводу и без. Наверное, отсюда и пошла жуткая поговорка «Бьет – значит любит».
Плохо, если девушка не могла родить ребенка или благоверный находил любовницу. Женщина не могла подать на развод, а вот муж мог тайно ее убить или же сплавить в монастырь.
Права у жены появлялись лишь после смерти мужа. Уже в 13 лет вдова наследовала все имущество своего мужчины и могла заниматься ремеслом или вести бизнес (жены купцов). Так что в Средневековье прав у девушек не было, а некий намек на свободу появлялся лишь после смерти второй половины.